Я – дитя Сталинграда. Те двести дней и ночей ужаса, когда изо дня в день бомбили город не забыть никогда. Люди срочно рыли окопы и блиндажи, чтобы хоть где-то спрятаться, спасти своих детей. В таком же блиндаже прятались и мы с мамой. Мне тогда было пять лет, сестре два. Однажды утром, выглянув из блиндажа, мы увидели, как пламя пожирает наш дом. Сгорело все: одежда, документы, мебель. Нашли лишь слиток зеркала и остатки никелированной кровати. Из укрытия не выходили целыми днями, а мама ползла к Волге, чтобы набрать котелок розовой от крови воды. Когда вода отстаивалась, нам давали по две столовых ложки. Пить не хотелось, мучил голод. Ни магазинов, ни хлебопекарен. Иногда мама приносила землю, смешанную с зерном. Мы выбирали зернышки и жевали. Возможно выжили благодаря этим зернышкам. Многие наши соседи умерли не от снарядов, а от голода.
Решили пробираться в Горький на барже. Моя сестренка заболела, видимо с землей попала инфекция. Ребенок погибал. Старик, ехавший с нами, предложил сколотить гробик на случай, если придется хоронить. Если смерть заберет малышку, чтобы не бросать ее в воду. Так и сделали. Всю дорогу, она лежала без сил в гробике, вынимали ее только покормить. Слава Богу, она выжила и поправилась. Но сейчас вспоминать об этом не хочет, и родным запрещает.
Спустя время вернулись в Сталинград. Он встретил нас руинами и развалинами. Нашли две уцелевших стены, остальные кое-как из подручных материалов достроили. Дом, хотя назвать его так можно с натяжкой, стал приютом для нескольких семей. Моя бабушка Евдокия всю ночь стучала деревяшкой, отгоняя крыс. Грызуны набрасывались на детей, выедали икры ножек.
В 1946 г. после госпиталей вернулся отец. Без руки, с осколком в легком и колене. Мы были несказанно рады его возвращению. Первое время спали на его окровавленной шинели.
Город восстанавливался не по дням, а по часам, помогали все города и деревни. Низкий поклон этим людям, вернувшим Сталинград к жизни! Тем не менее, в школе сидели на пеньках за кое-как сколоченными столами, писали между газетных строк. Осенью и зимой отец носил меня на занятия в одеяле, сшитом из лоскутов. Но зато у нас были прекрасные преподаватели. С особой теплотой вспоминаю учителя русского языка и литературы, актрису драматического театра, которая сломала ногу, выступая перед солдатами. Из-за хромоты путь на сцену для нее был закрыт, но она стала замечательным педагогом.
Вот, что выпало на долю детям войны. Хочется обратиться ко всем – берегите мир, он так хрупок.