Я всю жизнь проработала в сельпо бухгалтером, муж — колхозник. Умер в 2014-м. Осталась я одна. Дети учились в Ростове, там и бросили якорь. Сын стал железнодорожником, дочь — медсестра, сейчас в ковидном госпитале. Переживаю за неё. Так вот, дочь и сын уговорили перебраться в Ростов-на- Дону.
Продали мы наш домик, купили однушку в спальном районе – 30-метровую «хрущевку». Всё хорошо. Достаток, дети, внуки рядом, лечат меня, одевают, а пенсию я почти не трачу. Жаловаться не на что. Ну вот болит душа. Шесть лет места себе не нахожу, хочу к родным местам, к родным могилам. Встаю на заре и засыпаю с думой о своей Владимирской. Меня уже дети и в цирк водили, в театр, когда пандемии не было. И даже Киркорова с Аллегровой показали. Спрашивают: увидела бы это всё я в своей глубинке?
Они тоже выросли в ст. Владимирской, но не тоскуют, наоборот, рады, что все так хорошо сложилось. А я уже им надоела: верните назад… Под мой карагач, под мой орех и вишню. Сын вроде бы сдался. Пообещал купить хату с газом, дочка отговаривает, ругается. А я по-прежнему встаю утром и в окно смотрю. Дети сказали, что оно выходит как раз туда, где моя ненаглядная сторона. Понимаю, что загружаю излишне детей и уже внуков, но сама с собой ничего поделать не могу. Газету вашу (нашу!) читаю в Интернете. И сын приносит мне на листочках. Тоже расстаться не могу.
Татьяна Егорова.
